Главная » 2011 » Август » 25 » Новизна, испуг и любопытство. Наталия Кедрова.
00:23
Новизна, испуг и любопытство. Наталия Кедрова.
НОВИЗНА, ИСПУГ И ЛЮБОПЫТСТВО
Не очень-то я понимаю, зачем мне было писать сейчас этот текст. Наверное, из вредности к компьютеру, который взял и стер все мои мысли, как нечто совершенно не имеющее ценности. Да и какой вообще может быть смысл в этих заметках? Только то, что можно рассмотреть происходящее рядом немного более детально, увидеть яснее.
Идея сопоставления любопытства и испуга вышла из размышлений о психологической природе детства. Как не верти, дети и взрослые все же чем-то отличаются друг от друга.
Если посмотреть на всю жизнь человека в целом, как на один долгий цикл опыта, сильно растянутый во времени, от рождения до смерти. Из фона, хаоса случайностей возникает новая жизнь, в течение которой человек соприкасаясь с доставшимся ему миром сотворяет уникальную форму для этой жизни – себя. Потом эта форма разрушается и переходит в фон, передавая ему новую энергию. Возникает из ничего и возвращается в ничто. В этом длинном цикле опыта время детства – это период предконтакта, ориентации в мире, время постоянного знакомства с новым в себе и в окружающих. Новым оказывается тело, (меняющимся и обновляющимся оказывается тело) его ощущения и меняющиеся возможности, новым оказываются восприятие мира и предметов и отношений в нем, меняются способы обращения с предметами, меняются средства взаимодействия с людьми. Полученный опыт обогащает (формирует расширяющийся фон) фон, дает пространство для возникновения новых фигур. В этом проявляется одно из основных различий ситуации детства от ситуации взрослости: «взрослый» скорее склонен узнавать старые, знакомые формы, поддерживает таким образом стабильность восприятия мира, ребенку часто приходится создавать свои формы. (Константность восприятия является важной характеристикой познавательных процессов условно здорового взрослого). Взрослые предлагают ребенку много готовых культурных форм для переживаний и действий, общения и размышлений. Но при этом ребенок постоянно создает собственные формы, много примеров можно вычитать у Чуковского «от 2 до 5», можно и просто понаблюдать, как это происходит. Если под рукой есть подходящий ребенок. Например, слушая какую-нибудь песенку, взрослый легко узнает слова, а для ребенка это могут оказаться совсем неожиданные сюжеты, которые взрослому и в голову-то не придут.
Так что суть детства – это длящаяся ситуация встречи с новизной, ситуация ориентации (и распознавания) в окружающем мире, ситуация постоянного переживания новизны ребенком.
Теперь давайте посмотрим, как происходит это переживание новизны в опыте ребенка. Среди известных нам способов встречи с новизной я бы выделила два основных: первый – это любопытство, а второй – испуг, одно – притягивает к новизне, другое – отодвигает, одно способствует росту, другое – остановке.
Первый шаг – это заметить, что что-то отлично от известного, что-то новое появилось и удивиться. Удивление вызывает фиксацию внимания на новом, кратковременное замирание для аккумулирования возбуждения.
Второй шаг – это обращение с возникшим возбуждением, трансформировать возбуждение в любопытство или в испуг, т.е. или приближаться и изучать, или прятаться, убегать.
Испуг или любопытство определяется:
· степенью предполагаемой опасности,
· дистанцией до нового и соответственно временем сближения,
· доступностью ресурсов, например в виде родителей,
· реакцией родителей на это новое,
· складывающимся опытом встречи с новым.
При этом любопытство может идти параллельно испугу – чуть приблизился, испугался и замер, переждал, сориентировался и снова немного приблизился, испугался и отодвинулся обратно, т.е. в режиме качелей, балансируя между любопытством и испугом.
Испуг может быть вызван и появлением нового, и излишней агрессией окружения на ребенка, которого это окружение заставляет определенным образом реагировать на новизну, например, пугаться.
Любопытство (хотя в психологии существуют такие понятия как ориентировочная реакция и познавательная активность, любопытство в большей степени передает субъектный характер, особенности переживания человека при встрече новизной) – переживание возбуждения, интереса к некоторому внешнему или внутреннему объекту, стремление приблизиться, завладеть объектом, чтобы его рассмотреть, прочувствовать, понять, освоить, разместить в картине мира, непонятное сделать понятным, чужое – своим – идентифицировать то есть. Любопытство опережает оценку значимости предмета для человека. Еще не важно, полезно это или нет, вкусно или противно, удобно или тесно, но оно уже ужасно интересно.
Интерес при любопытстве (т.е. Любопытство больше интереса?) вызывает не жизненная необходимость определить ситуацию как опасную или безопасную, или необходимость решить насколько съедобен или полезен попавшийся на глаза предмет. Напротив, любопытство – и не случайно его часто называют пустым, праздным, бесцельным – направлено только на исследование свойств, особенностей предмета, и это возбуждение, эта активность определяются в большей степени эффектом новизны, чем витальными потребностями организма. Любопытный слоненок, не был голоден, когда спрашивал, что ест на обед Крокодил, а Пятачок с Винни-Пухом не собрались устраивать ферму для Слонопотамов, им просто это было любопытно…
По мере развития ребенка любопытство приобретает различные формы. По-видимому, первичная врожденная форма реакции организма на новизну – это простое сосредоточение на телесных ощущениях внутри и на том, что снаружи – звуке, свете, движении.
(Может, при появлении нового происходит сканирование своего тела для мобилизации сил на случай опасности? Мне не нравится слово сосредоточение, сосредоточение это фокусирование внимания, удержание внимания на чем-то, увеличение энергетического тонуса. А ты используешь в расшифровке сосредоточения термин замирание активности, а активность замирает только внешняя – внимание и восприятие очень активны. Может, тогда написать – замирание внешней активности и т.д.) Сосредоточение включает в себя замирание активности и яркое выделение фигуры на остальном фоне – сосредоточенное внимание. Затем ребенок включает все больше двигательной активности, все дольше удерживать внимание на предмете, следует за ним, приближается к предмету руками, телом, взглядом. Включаются рот (все тянет в рот, не если не отнимать, то многое и выплевывает), руки, (все хватает руками, все разбирает, бросает, засовывает), глаза и уши, речь (обо всем спрашивает).
Все новое – более привлекательное, притягивающее, его хочется удержать, поисследовать его свойства, наконец, поэкспериментировать с его возможностями. Новое надо попробовать на вкус, на ощупь, попробовать разгрызть или разобрать на кусочки, рассмотреть со всех сторон и заглянуть внутрь. С новым надо поэкспериментировать, потыкать им в разные места, и посмотреть, что получится. В таком случае проявления любопытства могут быть достаточно активны, агрессивны по отношению к объекту изучения, разрушать границы и нарушать целостность. Происходит разжевывание реальности при помощи вопросов, экспериментов, анализа. Это заставляет взрослых стараться ограничивать детское любопытство, стараться управлять возбуждением новизны, предлагая уже готовые ответы, способы действий еще до возникновения вопросов, или просто пресекая эти бессмысленные вопросы и действия.
И правда, детское любопытство нецеленаправленно, не ограничено конкретной задачей, часто случайно и не утилитарно, бесполезно с точки зрения непосредственного практического результата. Оно во многом является откликом, реакцией на ситуацию, носит полевой характер. Что-то неопределенное, незавершенное создает напряжение и стремится к разрядке. Непонятно, зачем тут эта кнопка – надо на нее нажать. На столе среди ручек и бумажек выделяется колокольчик – хочется позвонить. Это так же раздражает взрослых, и они стараются ограничить детское любопытство (подобно тете Страусихе и дяде Павиану, которые дубасили любопытного Слоненка).
Во многих культурах любопытство расценивается как неприличное действие, нарушающие чужие границы, проявлять излишнее любопытство к чужому человеку, чужой жизни несолидно, недостойно, а иногда и опасно. История про жен Синей Бороды служит тому примером, а любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
В результате проживания любопытства, переживания возбуждения от появления нового, приближения к неизвестному, иному, проживания опыта собственной активности экспериментирования и исследования, создается новое представление о мире, в котором существует знаемое и незнаемое, близкое и иное, переживание «я знаю» и «я не знаю».
Для гештальт-терапии тема любопытства очень важна еще и тем, что именно любопытство является содержанием предконтакта, а не тревога, как говорят некоторые. Думаю, что содержанием предконтака является рост энергии, и появляется неструктурированное возбуждение, которое легко облечь в форму тревоги или любопытства. Любопытство развивает контакт, а тревога его притормаживает. Именно благодаря любопытству возможно удерживать внимание к новому и сосредоточение на ощущениях, экспериментирование и готовность встретиться с неожиданным результатом, большим, чем удовлетворение непосредственной потребности, находиться в состоянии творческого предразличия, так важного для терапевтической работы.
Остановленное любопытство становится скукой, застоем, повторением старых стереотипов. Мы всегда отмечаем скуку как признак интроецирования, отказа от собственного агрессивного интереса. Не говорите мне, что там, за этой дверью, я хочу сам это узнать. Наличие любопытства свидетельствует о том, что мы имеем дело с ситуацией новизны и нам есть, чем заняться в терапии.
Исследования полевого поведения в школе Левина, непроизвольного внимания могут добавить новые краски к любопытству. Последовательность проживания любопытства: сосредоточение, приближение, исследование, эксперимент, идентификация, удовлетворение, переживание «я знаю!» (обнаружение, фиксация, замирание, сосредоточение, изучение издалека, приближение и изучение вблизи действуя с объектом, исчерпывание взаимодействия, идентификация и записывание в память, удовлетворение переживание «я знаю!»)
Первый шаг, безусловно, телесный и предметный, сосредоточение предполагает концентрацию органов восприятия на определенном объекте, а вот остальные могут быть прожиты и в воображении.
(Еще интересно было б рассмотреть голод и агрессию любопытства – ведь любопытство это голод до нового, жадность до впечатлений, информации. Именно так это понимается в психоаналитическом подходе, если мне не изменяет память.)
Новизна может вызывать у человека не только ориентировочную реакцию, сосредоточение и дальнейшее любопытство. Ситуация может измениться слишком неожиданно, непредвиденно, и тогда реакция человека окажется противоположной – возникнет испуг. Непредвиденное появление чего-либо в поле зрения, резкий звук или резкое изменение, неожиданная потеря опоры тела вызывают непроизвольную реакцию: тело замирает, дыхание приостанавливается. Уотсон в свое время исследовал и описал два врожденных видов страха у детей: младенцы пугались громкого звука и потери опоры. Затем появляется испуг при резком появлении темного объекта в поле зрения.
Думаю, что точнее всего эти реакции описаны детскими невропатологами, так они регулярно используют это на практике. Проверяя здоровье новорожденного, врач поднимает младенца вверх и затем резко опускает его вниз. Если при этом ребенок задерживает дыхание, растопыривает руки и пальцы, таращит глаза, а потом наоборот, закрывает глаза, пронзительно вопит и зажимает кулачки – то считается, что такой младенец обладает здоровыми рефлексами, здоровой психикой: он пугается. Такая же врожденная реакция наблюдается у младенца на резкий громкий звук: он тоже пугается. После переживания испуга – реакции на резкое изменение стабильности ситуации – происходит восстановление потерянной стабильности и безопасности. У ребенка выравнивается дыхание, именно поэтому он, чаще всего, испугавшись громко вопит, восстанавливая задержанное дыхание. Ребенок вновь находит опору и защиту для своего тела, он цепляется руками за что-нибудь более устойчивое и крепкое, чем он сам, иногда повисает, иногда обнимает всем телом. Уже после того, как вернулись дыхание и опора для тела, ребенок начинает ориентироваться в ситуации: что же происходит? За что уцепился? Где оказался? Что новое появилось? Таким образом, переживание испуга состоит из двух этапов: переживания самого испуга и восстановления стабильности, безопасности, и возвращения к любопытству
Это особенно важно для терапии, так как часто терапевт имеет дело именно с тем, что человек не может самостоятельно вернуться к безопасности и стабильности, не может использовать свое любопытство для ориентации в изменяющемся мире.
Реакция испуга является непосредственной и непроизвольной, ее невозможно избежать не только ребенку, но и взрослому. Испугавшись, человек вздрагивает, замирает, не дышит, не видит, не понимает, что происходит. И с этим невозможно ничего сделать по своей воле, испугался – все. Но дальнейшее течение событий может пройти естественным путем, а может быть прервано в силу разных обстоятельств. Если человек не начнет сразу плакать, кричать, звать на помощь или браниться и ругаться, дрожать, если не сможет вернуть себе дыхание и чувствительность, то он рискует так и остаться застывшим в вечном испуге, оцепеневшим, бесчувственным, не осознающим своего испуга.
С ребенком так может случиться, например, если окружающие взрослые просто не заметят затянувшийся испуг ребенка, не дадут необходимой поддержки, спокойствия, понимания того, что происходит, не прикоснуться, не возьмут за руку, чтобы вернуться к жизни, или остановят крик и движения, или сами испугаются или пристыдят или еще что-нибудь устроят. В этом состоянии практически невозможно сосредоточиться на своих ощущениях, невозможно исследовать и экспериментировать, можно только спасать свою жизнь. Но из-за ограниченности возможностей восприятия это может оказаться затруднено.
В замечательном рассказе Эдгара По «Низвержение в Мальстрем» описано, как два брата-моряка оказались в смертельном водовороте. Один из них был в страхе, озабочен только спасением своей жизни и переживал ужас из-за невозможности противостоять бедствию. А другой, несмотря на смертельную опасность и безнадежность положения, оказался заинтересован происходящим, обратил внимание на закономерность движения предметов в водовороте и спасся.
Чтобы как-то справиться с возникшим напряжением, восстановиться от испуга, необходимо как-то разрядить возникшую агрессию словами, голосом, движениями: вскрикнуть, заплакать, выругаться, махнуть рукой, как-то рассердиться на возникшую ситуацию. Маленький ребенок просто громко плачет, ребенок постарше сердится, может отталкивать и напугавший его предмет и пытающихся помочь взрослых, взрослые люди тоже сердятся, бранятся, даже иногда дерутся. Это очень заметно, например, в ситуации дорожного движения. Даже милейшие люди начинают браниться и сердиться, совсем не потому что проявляется их агрессивность, а потому что на дороге очень много разных неожиданностей. Отреагирование напряжения позволяет восстановить дыхание, движение, вернуться к телесным ощущениям, к собственной жизненности. Недаром во многих технологиях работы с психической травмой, с тяжелыми переживаниями уделяют так много внимания отреагированию. Как указал в этом месте Лев Черняев – не пустому отреагированию, а направленному отреагированию, направление на восстановление внутренних сил, бегство и защиту.
Однако это еще не весь путь, который необходимо пройти для завершения переживания испуга.
В момент испуга, неожиданности человек воспринимает ситуацию целиком, не очень различая детали. То, что воспринимается – запоминается ярко и надолго. Огонь, шум, слово, взгляд, пространство – любая деталь может остаться как сигнал опасности и угрозы, который останавливает активность.
Происходящее воспринимается враждебным и опасным и требуется активная защита от непонятной угрозы. Все враги, все опасно, ничего не надежно, собственные границы хрупки, тело уязвимо. Как говорил Пятачок: Ой-ой, спасите-помогите! Необходима надежная поддержка от других людей, от внешних обстоятельств, нужна твердая почва под ногами или крепкая опора в руках. Тогда можно восстановить чувство надежности собственных границ, безопасность присутствия в данный момент ситуации. Нужны силы, чтобы во что-нибудь вцепиться или на что-нибудь опереться, надежное, устойчивое и бесстрашное. Напуганные обезьянки в опытах Харлоу вцепляются в проволочную или шерстяную маму-обезьяну, напуганные дети забираются на руки или хватают за руку, взрослые тоже находят что-то стабильное: компьютер, молитву, бутылку, музыку, друга.
Чем сильнее испуг, тем крепче и надежнее нужна опора, тем сильнее ребенок готов в нее вцепиться, и дольше держаться, не разжимать рук или чем там удалось прицепиться. И не всегда человек осознает, в чем именно он нашел себе опору и защиту, когда падаешь – нет времени выбирать, какая веревка самая прекрасная, тут вообще не до выбора. Когда напряжение испуга уменьшается, можно ослабить цепляние и вернуть себе подвижность в пространстве, отпустить надувной круг, мамину руку, палку, идею и опереться собственным телом на собственную землю, а руки и мысли освободить для новых действий. И здесь тоже могут происходить прерывания естественного хода переживания испуга. Можно из гордости запретить себе искать и просить чужой помощи, не позволять себе удерживать спасительную руку, можно даже сердиться и наказывать себя за непроизвольные цепляния. Тогда ребенок остается без опоры и без необходимых ресурсов для ориентировки в ситуации, она так и остается для него враждебной и непредсказуемой.
То, за что человек хватается в минуту испуга, то, что воспринимается как необходимая опора, дает возможность вновь обрести стабильность и способность ориентироваться, но эта опора может оказаться случайным, вредным, даже опасным. И тогда приходится разжимать руки и отпускать спасительный предмет или опору. И признавать, что привело к ним не любовь, а только испуг. Разжать руку, рискнуть отпустить поддержку, вернуться к своей целостности и отдельности и вернуться к первичному любопытству, оценить возникшую новую ситуацию как угрожающую или как стабильную и безопасную – следующий шаг в переживании испуга. И он тоже может оказаться затруднен самыми разными переживаниями. Неловко признать собственно само переживание испуга и беспомощности, страшно отцепиться от опоры. И в этот момент именно энергия любопытства может оказаться тем ресурсом, тем возбуждением, которое может перевесить страх и стыд.
Возвращение к реальности происходит благодаря возвращению любопытства. Где это я? Что у меня в руках? За что я держусь? Что происходит? Что изменилось? Так ли все ужасно или я просто испугался? Где мои силы? Ответы на эти вопросы – и есть завершение переживания ситуации испуга.
Итог размышлений таков: любопытство и испуг – два альтернативных естественных способа проживания ситуации новизны.
Ситуация новизны может вызвать как любопытство, так и испуг. Возбуждение любопытства заставляет приближаться к новому в ситуации, возбуждение испуга, наоборот, вынуждает отдаляться, отодвигаться от нового, любопытство актуализирует конструктивную агрессию, направленную на то, чтобы непонятное стало понятным, а неизвестное – известным, а испуг дает энергию анигилляционной агрессии. Прерывание переживания новизны в большей степени со стыдом и страхом, с недостатком необходимой поддержки поля. Завершение переживания испуга и любопытства – новый опыт присутствия в данный момент ситуации, новое представление о себе и о мире. Детство всегда присутствует в жизни человека как открытость новому, как вероятность любопытства и испуга. В обоих этих переживаниях человек целостен и непосредственно доступен миру.
Постскриптум.
Любопытство, конечно, очень неприлично. Однако какой это прекрасный ресурс для терапевта, позволяющий ему сохранять чувствительность незавершенности, нелогичности, неопределенности переживаний клиента, его ситуации, позволяющий отвлекаться на несущественное, чтобы обнаружить новое. Спасибо за внимание.
